Дмитрий Глуховский: Всевластие спецслужб – всегда предвестник последних времен.

До событий 26 марта я считал, что молодежь у нас достаточно аполитична. Мне казалось, что им в принципе неинтересно участвовать в политической деятельности, потому что они предпочитают либо на практике применять теорию малых дел, либо где-то герметизируются в своих микро-стартапах, субкультурах - и политическая жизнь страны кажется им некой абстракцией. О которую им не хочется даже мараться. Но, события 26 марта и 12 июня показали, что я был неправ. И здесь, с одной стороны, есть влияние Навального, который может разговаривать на их языке - через видеоблоги, которые являются сейчас новым медиа, через мемы. С другой стороны, это их реакция на то, что Путин, на самом деле, дед. Такой моложавый, он в принципе дед. Это человек для вчерашнего дня – для 90-х. Он их не пускает в будущее. Люди хотят в будущее, в открытый мир без границ, в хайтек, в свободный интернет, в свободное общение. А их, принудительно затаскивают в наше позавчера, ВОВ, в стилистику военно-патриотической молодости Шойгу. Это не может не раздражать. До какого-то момента было прикольно, да и были подростки, которые с удовольствием играли в сталинизм. Ну, такой, в своем представлении сталинизм - из компьютерных игр. Но очевидно впечатление, что страна поднимается с колен, было очень краткосрочным и обманчивым. Никто ни откуда не поднимается. Чтобы подниматься с колен, надо сначала на них быть. А мы пока что продолжаем валяться. С другой стороны, государство все более активно вторгается в то, что было раньше частным. Пока политикой занимались политики, пока зачищали только политическое пространство, приручали системную оппозицию, прикармливали собачьим кормом коммунистов или либералов, собирали компромат на олигархов, все это - как бы - людей не касалось. Мы простые люди, а это все происходит в высоких сферах и касается круга из 50-100 человек. А остальные 140 млн существовали параллельной жизнью, которая, в принципе, становилась изо дня в день лучше. До определенного момента, пока потенциал благополучия не был исчерпан. А теперь, в связи с тем, что экономика ухудшается, люди чувствуют падение качества жизни. Я думаю более-менее все это ощущают, кроме Олега Тинькова. Государство постепенно превращается из авторитарного в тоталитарное. Все сильнее и сильнее ощущается консервативный тренд и все чаще чиновники вторгаются в частную жизнь граждан. Сначала объясняют нам, что если ты гей, то не надо об этом никому рассказывать. И спасибо, что пока еще не сажают. Устами какой-нибудь перековавшейся из демократки в поборницу консервативных ценностей Яровой или Мизулиной объясняют нам, что морально, а что аморально. Хотя очевидно, что дума и есть сборище самых аморальных и беспринципных людей. И теперь они пытаются регламентировать нашу свободу действий в интернете. Интернет, конечно, является тем пространством, где мы фактически проводим 20-30% дня – и это отдушина. И даже если снаружи у нас есть какое-то ущемление в правах, ограничение в материальных возможностях, мы можем занимать свой ум в Интернете. В том числе вещами, которые в некоторых странах (к примеру, в Саудовской Аравии) незаконны. Пока государство не вторгается на эту территорию, мы готовы закрывать глаза на какие-то вещи. Но когда они предлагают ввести поименную идентификацию при входе в Интернет, в мессенджеры по паспорту, тем самым уничтожая анонимность окончательно, это уже покушение на личную жизнь каждого человека. Я думаю, что молодежь, которая в этом выросла и появилась в таком контексте, не хотела бы сейчас из нашей, условно, Аргентины, попасть в какую-нибудь «Саудовскую Аравию». Можно понять этих людей. Я тоже не хочу в Саудовскую Аравию.

Но устроят ли они революцию? Это зависит от того, как они к этим митингам относятся. Я не думаю, что они относятся к этому как к настоящему протесту, революции. Для них это некий движ, новый фан-активити, который они пробуют. Это адреналин, бунт против системы стариков, возможность попробовать себя в чем-то новом. Это новый экстрим, который только появляется. Не все же готовы заниматься, к примеру, прыжками между многоэтажными зданиями. Конечно, это определенный круг людей с проблемами адреналинных рецепторов. Большая часть покатается на роликах, но не будет залезать на крышу. Вот те, кто будет залезать на крышу, скорее всего будут ходить на митинги и дальше.

Что будет делать власть с этими детьми? Во-первых, надо промыть им мозги как следует. Рассказать им про военно-патриотическое воспитание. Я сейчас ехал по Рублевке, и там все заклеено рекламой парка «Патриоты». «Здесь растут герои». Везде патриоты, красные звездочки. Начнем с промывки мозгов детей элиты, а потом к патриотическому воспитанию школьников перейдем. Была пионерия, чудесная организация, детям выносили мозг прямо с рождения. Я тут перечитывал свои первые публицистические колонки на печатной машинке, и обнаружил, что в 6-летнем возрасте прославлял Ленина и мудрое устройство социалистического государства. В СССР очень мудро была отлажена система воспитания, детям с ранних лет закладывали «правильные» принципы. Вот это прекрасно работает. Потом молодежь нужно хорошо запугивать, как следует. Для этого нужно побольше людей арестовывать. Потому что, если человек думает, что на акцию вышло 20 тысяч, а задержали всего 100, он подумает, что его это не коснется. А если вышло 20 тысяч, а задержали 1000, то он начинает бояться. Но, мне кажется, все это зря делается, потому что, как говорят наши американские друзья, «насилие порождает насилие». Если сказать, что можно полицейским таскать девушек за волосы, то почему мальчикам нельзя в полицейских бросать «коктейлем Молотова»? А если мальчикам это можно, то почему полицейским нельзя стрелять в них резиновыми пулями? Возникает выбор: либо наша страна превращается в диктатуру, либо революция сметает всю власть со всеми ее минусами/плюсами. Мы этими жестокими задержаниями встаем на очень неправильный путь. Если, люди находящиеся во власти, преследуют единственную цель - остаться у власти - гораздо мудрее было следовать прежней линии и просто позволять людям выпускать время от времени пар, вместо того, чтобы идти на усугублении конфронтации.

Главный герой «Текста» Илья - недоучившийся филолог. Почему вы дали своему протагонисту именно такое - отчетливо литературное - образование?

Кто меньше подготовлен к реальности, чем филолог? Есть ли образование, больше дезориентирующее в русской жизни, чем образование литературное и языковое? Где русская классика - и где наша сегодняшняя жизнь? Вот такого человека - воспитанного в гуманистической традиции, в представлениях о том, что преступление и наказание спаяны всегда, - и интересно посадить на семь лет за то, чего он не совершал. Причем по самому простому и популярному обвинению, по двести двадцать восьмой (статья 228 Уголовного кодекса РФ «Незаконные приобретение, хранение, перевозка, изготовление, переработка наркотических средств». - Прим. ред. ). И пускай он приложит литературу Серебряного века, пускай приложит романо-германскую группу к зоне и жизни после зоны. Из горнил в ледяную воду. Так закалялась сталь? И выходит такой человек-Россия: наполовину думающий на фене, наполовину - бабелевским языком.

- Значительная часть романа - переписка в мессенджерах и по почте - оформлена как обычные диалоги. Вы специально не стали как-то графически ее выделять - как это зачастую делают современные западные писатели?

- На бумаге смайлики выглядят убого, эмодзи - ублюдочно. Не приживаются. Зачем? Чтобы выросший на смартфонах читатель смелей брал бумагу в руки? Да ну. Куда интересней отшелушить их и дать простым диалогом: получится?

В связи с «Текстом» многие вспоминают «маленького человека» русской литературы и чувствительных убийц Достоевского. Насколько важна для вас эта традиция, восходящая к Самсону Вырину и Родиону Раскольникову?

Я никогда не считал себя русским писателем: хотел быть гражданином мира, рос на западной прозе, а нашу классику получал рыбьим жиром в школе, как все. Но вот европейцы, азиаты читают в переводах мои книжки и говорят - типичная русская литература, продолжение традиций. Может, это в крови где-то. Антитела, которые образуются от такой этой нашей жизни. Как сказал : «Немцы делают вещи - мы … [фигачим] трагизм».

- Ваш роман написан сухим, поджарым языком несколько лимоновского извода. Можно ли сказать, что щи, остывающие на лобненской кухне Ильи, разлиты из той же кастрюли, что стоит на нью-йоркской плите у Эдички?

Лимонова читал в школе, как только его выпустили у нас: мои родители дружили с первым его российским издателем. Порно ему дается хорошо - ради этого и читал. Лучше, чем политика. Он вообще фальшивомонетчик. Им вдохновляться? Нет, спасибо. Я - Бабелем, Платоновым. Теми, кто ковал новояз. Вдохновляться надо недостижимым. Нынешнее время тоже новояза требует: наше сегодняшнее вписывать в наше извечное. Англицизмы и мемы скрещивать с лагерным жаргоном и ранней советской прозой. Кому это еще доверить как не филологу?

- «Текст» среди прочего - роман о технозависимости. Как строятся ваши собственные отношения с электроникой? Делаете ли вы наброски в телефоне или пользуетесь записной книжкой?

Ну я, конечно, совершенно зависим. У меня два телефона, залипаю в них по-македонски. Карусель из фейсбука, почты и инстаграма, вечно в ожидании сообщений. Свои соцсети веду сам и сам везде заводил себе аккаунт. Когда полковнику никто не пишет, читаю новости. Фокус внимания сократился до одной минуты. Писать на бумаге разучился. Рука устает от ручки уже к концу предложения, буквы в пляс, зато владею слепой машинописью и не глядя набираю сообщения на айфоне, не отрываясь от руля. Все время пытаюсь сфотографировать счастье или хотя бы восторг. Вместо воспоминаний держу в голове альбомы из айфона. Отказался от эрудиции в пользу «Википедии». Типичный представитель.

Первый (2005) роман Глуховского: пережившие ядерную войну земляне ютятся в московском метрополитене. Переведен на 37 языков, совокупный тираж -  1 000  000 экземпляров.

Продолжение постапокалиптической саги. Самая популярная русская книга 2009 года, обошедшая по тиражам Акунина, Улицкую и Минаева.

Собрание (2010) короткой, «реалистичной», прозы Глуховского - про водку с нанороботами, коррупцию и поиски национальной идеи.

В Европе XXV века изобретают вакцину от старения: человечество может позволить ее себе, если откажется от деторождения. Изначально «Будущее» (2013) публиковалось во ВКонтакте.

Финал (2015) подземного цикла, выросший из работы Глуховского над компьютерной игрой «Metro: Last Light». Лауреат премии «Ozon.ru Online Awards» в номинации «Лучшая художественная книга».

Свежий (2017) роман Глуховского, обласканный ведущими литературными критиками страны.

Ваша книга маркирована сегодняшним днем: роман фонит Трампом, Росгвардией и другими приметами времени. Насколько универсальна рассказанная вами история о произволе и унижении? Это неизбывные черты русской жизни?

Мне нужен был текст о сегодняшнем дне. Городской роман. Мне казалось, что все, что я читаю из русского, совершенно несовременно. Хотелось такую коробку с гвоздями сделать: чтобы в каждую из главных сегодняшних тем забить по гвоздю.

Некоторые сегодняшние темы - это темы извечные. Бесправие обычного человека перед системой. Система правления и управления, построенная на оболванивании и запугивании. Умение власти вовлекать в себя, магнитить к себе самых беспринципных. И ее способность прокажать оказавшихся в ней идеалистов, заражать их цинизмом и лицемерием.

Но есть и кое-что свежее. Распад правды. Развал системы координат, в которой есть добро и зло. Гниение христианской этики, основанной на смирении. Обуяние церкви бесами власти. Торжество силы. Кто нами сегодня правит, кто главный ньюсмейкер в политике и в бизнесе, а теперь еще и в искусстве, и в духовности? Прокуратура. Следственный комитет. ФСБ. Силовики. Люди, наделенные силой и, кроме силы, ни во что не верящие.

Хотя, может, и это извечное, а просто кажется новым. Просто каждому поколению приходится самому пробираться через вранье, самому развенчивать мифы. Самому покушаться на тех, кто эти мифы охраняет, потому что через них охраняет свою власть.

Существенную роль в романе играет «народная» 228-я статья, которую инкриминируют ни в чем не повинному главному герою и по которой в стране сидят почти 150 тысяч человек. Вам близка идея легализации наркотиков - частичной или полной?

Я за легализацию легких наркотиков, проституции и игорного бизнеса. Все равно все виды человеческих пороков крышуют спецслужбы. Просто вместо нормальных налогов, на которые мы могли бы переложить наконец плитку на Тверской, маржа идет на строительство частных замков в Крыму.

В интервью вы говорили о том, что ваш самый известный цикл «Метро» не в последнюю очередь разоблачение совка, человека советской формации, не желающего выходить на поверхность. Видите ли вы в современной России другие - в первую очередь типологически - фигуры, которые стремятся, фигурально выражаясь, сойти с кольцевой?

Мне кажется, все поколение тридцатилетних уже другое. Двадцатилетние - вообще инопланетяне. Все, кто занимается своим делом, - другие. Они хотели бы в будущее, но в будущее их не пустят. Власть стареет, седеет, лысеет. Власть хочет назад, в совок, во времена своей юности. Будущее страшит ее: как любой пенсионер, президент не хочет приспосабливаться к изменяющемуся миру, он требует, чтобы мир вернулся в привычное ему состояние, и обижается, когда мир отказывается. Почему тогда среди молодежи много сталинистов, спросите? Сталин для них - символ империи. Образ империи - компенсация возрастных комплексов. Они хотят почувствовать уважение к себе. В нынешней России это невозможно. В Америке подростки, мечтая о сверхспособностях, которые заставили бы сверстников их уважать, а хулиганов - бояться, дрочат на супергероев, а у нас в стране - на Сталина. Сталин - это русский Человек-паук.

Политические пертурбации 2010-х затронули большинство российских писателей: одни стали видными оппозиционерами, другие формируют собственные боевые подразделения, а третьи предпочитают находиться над схваткой. Какое место в этой общественно-литературной диспозиции занимаете вы?

Политика растлевает. Власть - дыхание Сатаны. Писатели, которые идут к власти, чтобы предложить ей свое умение заговаривать народ ради денег, продают душу. Писатели, которые думают, что смогут заговорить саму власть, воспитать ее своими нравоучениями - и для этого подбирающиеся к ней поближе, - идиоты. Как только они там откроют рот, им сразу вложат туда хлеб и причастят их. Посмотрите-ка на режиссеров, которые стали депутатами: все пустоглазые. Какая, казалось бы, у депутатов власть? А душу - вынь да положь. Не, в политику лезть - гиблое дело. Писатель в России должен просто говорить правду, называть вещи своими именами. Больше некому.

В числе повлиявших на вас отечественных прозаиков - носители очень разных взглядов: Бабель и Булгаков, Платонов и Шаламов. Важно ли для вас, какую политическую позицию занимает автор? Может ли вам понравиться книга, написанная с не близких вам позиций?

Тут немного другое скорее. Важно, искренен ли автор. Если человек - убежденный коммунист, настоящий, идеалистического толка, - интересно послушать и почитать. Если истовый имперец - тоже послушаем. А если ты просто оппортунист и фальшивомонетчик, который сам не верит в то, что говорит, кривляка, пропагандист - мне брезгливо. Тут и силой таланта восхищаться нельзя - лицемерие все заслоняет.

После выхода нового романа о вас - с некоторой оторопью - стали писать как о серьезном авторе, «преодолевшем» свои ранние жанровые вещи. Верите ли вы в эту будто бы неразрешимую дихотомию - «развлекательная беллетристика» против «серьезной литературы»?

Ну «Текст» на самом деле кардинально ничем от «Будущего» или «Метро 2035» не отличается. Оторопь у тех, кто просто фантастикой брезгует. Да кто вообще придумал жанры? В них дико тесно. Хочется смешивать их, нарушать, не хочется делать никаких судьбоносных выборов раз и навсегда: или ты в фантастике, или в триллере, или в «настоящей литературе». Почему нельзя писать триллер как серьезную прозу? Кто сказал, что фантастика должна развлекать и отвлекать? Почему современная проза должна быть бессюжетной и скучной? Литература, вообще-то, может давать совершенную свободу - у литературы нулевой бюджет, на книгу не надо просить денег у Минкульта, не надо утверждать сюжет у продюсеров, не надо переживать из-за рейтингов. Надо этим пользоваться! Но нет. Писатели боятся издателей, издатели боятся читателей. Читатель, если писателя за какую-то книгу полюбит, дальше просит только добавки. Его удивлять нельзя - у него несварение может случиться. Так считают издатели. Я вот решил проверить на своей шкуре.

В начале 2000-х вы были одним из пионеров онлайн-самиздата: «Метро 2033» читали в первую очередь в интернете. Как вы оцениваете перспективы сетевой литературы сегодня? Может ли «новый самиздат» всерьез соперничать с более традиционными издательскими институциями?

Может, конечно. Он только страдает от отсутствия редактуры. Редактура и маркетинг - вот две единственные полезные функции издательства. Самому себя продавать неловко, а править - рука не поднимается.

В марте прошлого года вы подтвердили, что экранизацией «Метро» займутся в Голливуде: к проекту прикреплены продюсеры «Социальной сети» и «Города грехов». Что происходит с картиной сейчас?

Сейчас режиссера ищут. Вот Дарабонту показывали, ему все понравилось, книгу прочел, игру прошел, но не смог придумать режиссерский take и плюнул.

Еще один международный проект, в котором вы участвовали, - создание либретто к опере «Три астронавта» по рассказу Умберто Эко. Закончена ли она? Когда ее можно будет услышать?

Либретто закончено, но музыка еще не готова. Затянулась работа композиторов, а пока их ждали, скончались оба автора изначального произведения - и , и Эудженио Карми. С Карми я успел познакомиться, был у него на семейном ужине в Милане, а Эко, поклонником которого я всегда был, оказался тогда в больнице - и не сложилось. Теперь создателям оперы надо выяснять отношения с его наследниками, агентами. Хочется верить в лучшее, в общем.

Ваши читатели отметили переход к условно «реалистическому» письму еще на сборнике «Рассказы о родине». Не хотите ли вы в будущем вернуться к малой форме? Что вообще более чутко к быстро меняющимся временам - написанный по случаю рассказ или веский, фундаментальный роман?

Мне нравилось писать рассказы. Роман, конечно, чугунная вещь, тяжелая, литая, пушечное ядро, может голову оторвать. В роман больше времени помещается. А рассказ - дробинка. Но если в сборнике их правильно друг к другу подобрать, мозаикой, тоже можно хорошей убойной силы добиться. И потом, рассказ всегда миниатюрная работа, художественная резка по рисовому зерну. В нем лишнему нет места, он в свои несколько страниц должен поместить целый мир с живыми людьми. Я до «Метро 2033» писал рассказы - на первом курсе, на втором. Такие, в духе Кортасара. Где-то они болтаются в сети. Так что, может, и снова рассказы будут. И романы: магический реализм на русской почве и заполярный хоррор. И пьесы. И киносценарии. Все будет. Просьба пристегнуть ремни.

Известно, что прадед ваш дружил с личным врачом Сталина, а вы, отучившись на журналиста-международника в Израиле, работали на Russia Today, входили в кремлевский пул, а потом раз - и оппозиция. Почему такой поворот?

Ну это не мой поворот, а Путина. Вы, может, подзабыли, но в нулевые мы собирались становиться цивилизованным европейским государством, стремились в будущее, а не в прошлое. И RT изначально создавался, чтобы показать Западу, что со свободой слова у нас все в порядке. Так что за все годы работы на канале как-то особенно кривить душой мне не приходилось: достаточно было оставаться непредвзятым, уравновешивать прокремлевскую информацию антикремлевской. В пуле самое интересное заключалось в развенчании волшебства: ничего особенного в кремлевских обитателях нет. На трон, наверное, кого угодно можно посадить - и шестеренки продолжат крутиться. Боялись, что после смерти Сталина все рухнет - но не рухнуло ничего, и при Хрущеве жилось куда лучше. Что уж говорить про лидеров новой России. Что касается моей оппозиционности… Сегодня я стою на тех же рельсах, на которых стоял и десять лет назад, собственно. А вот перрон отъехал в неизвестном направлении. За это время мы превратились в авторитарное полицейское государство, у нас запретили общественно-политическую жизнь, душат интернет, посадили на строгий ошейник, прикормили или физически устранили всю оппозицию, телевизор взбесился и брызжет ядом, мы рассорились и с СНГ, и с Западом. Ехали в Европу, приехали на Колыму. Пора перестать притворяться.

Дмитрий Глуховский. Фото: Алена Позевалова, www.om1.ru

Вы стараетесь не оставлять следов? Или это уже бесполезно, потому что Большой Брат уже всех посчитал? Как Big Data меняет нас? Следует ли бояться поисковиков, соцсетей и собственных смартфонов?

Мне кажется, сопротивление бесполезно. Если спецслужбы заинтересуются кем-то всерьез, способа скрыть себя от них нет. Телефоны взламываются, компьютеры взламываются, в любой гаджет можно установить прослушку, можно подглядывать за человеком через веб-камеру, можно знать, какое порно он смотрит, с кем кому изменяет, узнать всю его деловую подноготную. Людей тревожит, что им теперь сложней лицемерить, но приводит это только к тому, что они перестают скрывать свою настоящую сущность. Когда сбора компромата нельзя избежать, нужно признать за собой человеческие слабости, и это сделает тебя неуязвимым. Думаешь, ты один смотришь порно? Да все девушки его сегодня смотрят. Думаешь, у одного тебя любовница? Да из мира вообще моногамия исчезла. Но это не значит, что исчезла любовь. Нам просто пора перестать притворяться кем-то еще, пора становиться самими собой. Во все времена государство и церковь старались взять под контроль нашу личную жизнь, ограничить ее множеством запретов, объявить извращением любые формы сексуального поведения, кроме направленных непосредственно на деторождение. Заставить людей чувствовать себя виноватыми. На ком вина - тот послушен, тот не спорит с властью, тот или подыгрывает ей, или сидит тихонечко и не вякает. Только в этом и заключается весь смысл так называемой борьбы за нравственность. Я вообще убежден, что чем яростней политик или религиозный деятель борется за нравственность, тем он сам порочней. Хотите оставаться у них под колпаком - сидите в шкафу, бойтесь разоблачения, которое в мире соцсетей и больших данных все равно неизбежно. Будьте собой и будьте свободны.

- Считаете ли вы Сноудена последним романтиком Земли?

Сноуден - романтик? Не знаю. Но дело он сделал большое и нужное, в интересах гражданского общества во всем мире. Трагично, конечно, что в итоге он оказался в наших когтистых лапах, из которых все, что он декламирует, звучит куда менее убедительно. Но это не так печально, как быть Ассанжем и куковать в посольстве Эквадора.

Знакомы ли вы с Павлом Дуровым? Говорят, его Telegram самый недоступный для спецслужб, которым Дуров после отъема «В контакте» отказывает во взаимности.

Мне случилось как-то раз с ним общаться лично. «В контакте» у него отобрали, потому что Дуров - джокер, непредсказуемый игрок, у которого к тому же слишком большие для менеджера амбиции и собственная идеология. Такому человеку нельзя оставлять контроль над самым мощным в стране СМИ, которым является «ВК». Дальше - дело техники. Что касается Telegram, мне приходилось слышать разные мнения насчет его надежности. Думаю, при большом желании переписку конкретного человека можно взломать. В любом случае он надежней, чем любой русский мессенджер и чем белорусский Viber, о котором знающие люди говорили мне, что у него сервера на Лубянке стоят.

Несмотря на тотальную прозрачность и систему распознавания лиц, людям запрещают собираться на улице. Чего боятся?

Власть эффективна в своей заботе о купировании угроз. Угроз себе в первую очередь. Сначала была кастрирована парламентская оппозиция, и теперь ЛДПР, «Справедливая Россия» и КПРФ - это просто подотделы партии власти, жирные сонные коты. Потом олигархов высекли и привели к присяге. У губернаторов зубы повырывали. Осталось зачистить улицу - воплощение кошмара со времен Майдана. Ради этого выдумали тьму бессмысленных пионерий, от «Молодой гвардии» до «Наших», и согнали туда бездельников и юных приспособленцев. Потом стали прикармливать футбольных фанатов и байкеров, казаков и просто каких-то головорезов, придумали Росгвардию и дали ей право стрелять в толпу, в женщин и в несовершеннолетних, напринимали тьму репрессивных законов, устроили показательные суды и начали атаку на интернет. Боятся люди во власти только одного: потерять ее. Нет ведь идиотов в нашей стране, которые считают, что выборы у нас настоящие? Ну вот и политики, которых мы якобы выбираем, прекрасно знают им цену. Несмотря на всю королевскую рать - ОМОН и Росгвардию, на непрекращающуюся пропаганду по ТВ, на батальоны политтехнологов, которые наняты, чтобы помогать власти дурить народ и держать его в узде, - эти люди чувствуют большую неуверенность в себе и не верят в искренность восьмидесяти шести процентов.

- Как думаете, результат выборов точно предопределен? Или все может вдруг встать на уши?

Путин будет избираться, Навального не пустят, коммунисты и жириновцы встанут на четвереньки в своем привычном ритуале покорности, Путина выберут открепленные таджики и кавказские бюджетники с результатом в 75%. Путин будет у власти, пока не умрет от старости. Мы превратимся в уютную среднеазиатскую монархию. Это и есть настоящая стабильность.

То есть всё по-старому, но с новыми технологиями? Стоит ли ждать в таком случае, что наш президент перед выборами заведет себе, к примеру, канал на YouTube?

Зачем YouTube человеку, который уже завел себе несколько каналов на центральном телевидении? Для школьников он все равно дед. За Путина будут голосовать телезрители.

Но телевизор-то вроде уже умер, закатанный в асфальт интернетом, - и нормального человека это должно радовать.

Телевизор никуда не умирал, он живее всех живых. Мы через телевизор возлюбили Крым, передумали осуждать власть за воровство, мы через него с Украиной три года воюем. Телевизор умеет нечто такое, чего интернет делать так и не научился: ковать мифологию, создавать целые воображаемые миры и переселять в них народы Российской Федерации. И народ можно понять: у нас такая страшная история и такая унылая реальность, что сбежать из них в миф о поднимающейся с колен великой империи нам сам бог велел.

Ну а блогеры, затмившие писателей в сердцах власть имущих - мы с этого начали, - это разве не принципиально новое?

Всем этим каналам уже несколько лет вообще-то. Это администрация президента их только что заметила - поскольку на митинге 26 марта была замечена какая-то школота. И вот теперь нужно срочно приручать школоту, потому что вдруг царя свергнет она. Давайте найдем школьного Мамонтова и школьного Соловьева, подкупим их, как взрослых Соловьева и Мамонтова, деньгами и ощущением избранности, помассируем им их чувство собственного величия - и пускай Саша Спилберг и Ивангай наденут футболочки с патриотическими принтами и сделают два разу «ку». Тогда, ясное дело, и школота следом за ними отречется от диавола и не вздумает больше шляться на митинги. И правильно - нечего Росгвардию искушать.

Все ваши предыдущие романы были про будущее, а новый рассказывает о настоящем времени. Почему вы решили изменить подход?

Потому что настоящее стало интересным. Лет восемь назад, когда я писал "Метро 2034", настоящее было скучным, к тому же нам тогда казалось, что не к чему придраться. Это было время медведевской модернизации. Казалось, что протестная политическая деятельность сошла на нет, потому что Медведев перехватил протестную повестку. Он ведь говорил очень правильные вещи, другой вопрос, что то, что он делал, никак не было связано с тем, что он говорил…

Но в последние 2–3 года официальная повестка стала настолько мракобесна, что теперь очень интересно жить, смотреть, как система делает шаги к тому, чтобы все покатилось в тартарары. Можно наблюдать, как на государственном уровне моделируется фашизм. Мы ведь с вами не жили в период становления тоталитарного режима или даже симуляции такого становления.

Вы полагаете, что идет становление фашизма? Или что происходит симуляция его становления?

В определенные моменты начинает казаться, что все очень даже всерьез. До некоторого времени это был постмодерн, пародирование людоедских практик первой половины ХХ века, в том числе и телевизионное пародирование. Телевидение используется для достижения виртуального эффекта - вместо того, чтобы заниматься реальностью. Зовешь статистов, казаков и отпускников, с их помощью что–то изображаешь, потом при помощи телеканалов и ток–шоу тиражируешь это на всю страну и создаешь "впечатление того, что". Создаешь впечатление становления тоталитарного государства - для того, чтобы задавить протест. Создаешь впечатление абсолютного путинского большинства - для того, чтобы переломить всех колеблющихся. Или (при ) создаешь впечатление либерализации - для того, чтобы успокоить людей, которым не терпится в будущее.

Это напоминает тезисы Ги Дебора об "обществе спектакля". Но почему, как вы полагаете, действующие власти не стремятся разработать настоящую идеологию, а не просто "сделать вид, что"? Нет запроса? Нет способностей? Нет интереса?

Это люди сугубо цинические и очень прагматические. И у меня есть ощущение, что они совершенно ненасытны, просто Тимы Тайлеры какие–то. Видимо, их детство было настолько голодным, что им никак не удается наесться. Они все в себя запихивают и переварить не могут, но и наесться - тоже.

Это трагическая ситуация: у власти в стране находятся люди, совершенно не являющиеся государственными деятелями. Конечно, коммерсанты не могут править страной, но не могут этого делать и спецагенты. В Риме приход преторианцев к власти знаменовал наступление "последних времен" и предраспадное состояние. Преторианцы прекрасно предотвращают заговоры, охраняют императора, ловят злодеев, но при этом не обладают стратегическим мышлением. Они действуют как охранники. Власть в нашей стране поделена между охранниками и коммерсантами.

Коммерсанты относятся к государству, в котором живет народ, как к коммерческой корпорации, которой надо управлять, извлекая из нее личную прибыль, не думая об интересах народа. Народ для них - это в значительной степени обременение к территории. Они приобрели "квартиру с обременением", с бабушкой, которая там живет, и, пока она не преставилась, с квартирой ничего сделать нельзя. Квартира эта называется "Российская Федерация". Вроде бы существует некий социальный контракт и нельзя помочь бабушке умереть, но и никакого интереса ей помогать тоже нет. Надо просто ждать, пока она окочурится.

Создается впечатление, что люди находятся не на своем месте. Тем не менее они на этом месте очень хорошо закрепились. Но единственная задача, которую они решают, - это задача своего дальнейшего пребывания у власти. Они не пытаются сделать стране лучше. Они хотят имитировать вставание с колен, имитировать возрождение России в статусе великой державы, имитировать конфронтацию с Западом, имитировать модернизацию и так далее. У любого "государственного проекта" всегда обнаруживается конкретный бенефициар, чаще всего из числа друзей детства .

Вам интересна их логика или то, как это отражается на обществе?

Мне интересна реакция населения. Я ведь тоже не наследник какого–нибудь номенклатурного деятеля, которого с детства приобщали к секретам управления массами. Я, как представитель плебса, прохожу путь от состояния одного из голов поголовья скота и постепенно с помощью знакомых и собственного интереса начинаю разбираться в том, что находится за этой завесой пропаганды и полуправды.

И какова, по–вашему, реакция со стороны общества? Одобрение? Сопротивление? Равнодушие?

Сначала население просто выживало. Потом ему дали поесть, и оно этому очень обрадовалось, потому что ему давненько не давали поесть. Также ему разрешили иметь жилье, машину и выезжать за рубеж. И этого хватило на 10 лет. Как только эти вентили - зарубежные поездки, жилье, еда - начали завинчивать, потребовалось на что–нибудь отвлечь население. Превентивно имитировав осаду нашей крепости западными силами мрака и тьмы, мы сами инициировали все эти кризисы.

То есть некоторое время людям было не до этого. Пока рос уровень благосостояния, работала мифологема о том, что мы никогда не жили так хорошо, как сейчас. Какая, мол, разница, сколько они воруют, если они воруют не из нашего кармана. И до поры до времени воровали действительно не из нашего кармана - если не считать некоторые отдельные истории вроде дела Магнитского. Но все остальные деньги воровались напрямую из недр, к которым народ никогда не имел никакого отношения или доступа. А вот в тот момент, когда они стали залезать людям в карман (потому что ресурсных денег перестало хватать), население начало приходить в движение.

Власть смоделировала конфликт с Западом, который позволил ей отвлечь внимание людей с внутренних проблем и переключить его на внешние, а заодно и объяснила все наши беды зловредным внешним воздействием. К тому же они получили возможность сказать, что, поскольку мы находимся в осажденной крепости, надо искать предателей внутри. Эта логика работает безупречно, и они ее применили. В этом плане в администрации президента на уровне менеджмента сидят неглупые люди. Думаю, что там обсуждались разные сценарии, и этот был выбран потому, что он уже неоднократно успешно применялся в самых разных странах.

А какой была бы реакция общества, если бы идеологию предложили всерьез? Если бы предложили по–настоящему строить империю с альтернативной Западу картиной мира, системой ценностей и путем развития?

До крымских событий я всегда говорил, что у нас страна идеологического похмелья. 75 лет нам рассказывали о построении рая на земле и списывали на это все наши трудности и страдания. Потом власти нам вдруг сказали, что все это не так, что все, что они нам говорили про построение коммунизма, можно забыть, и посоветовали идти и заниматься своими частными делами, жить как хотим.

У них тоже в тот момент были важные дела по распилу и распределению социалистического хозяйства. На десять с лишним лет государство самоустранилось из идеологической сферы. Оно стало как будто бы государством технократов, которые не интересуются никакой идеологией. Да и население в те годы на любую попытку снова привить какую–нибудь идеологию реагировало бы с большим скепсисом и отвращением.

Но наступил другой момент. Согласно пирамиде Маслоу, сначала нация обеспечила вопрос с безопасностью (в Чечне), потом поела - и ей захотелось самоуважения. А самоуважение для нас - это возвращение статуса империи. Империя - это мощная и не исключительно русская идея. О возвращении имперского статуса так или иначе мечтает любая бывшая империя. Это касается даже, например, Венгрии, не говоря уже о Великобритании.

Поэтому меня перестало удивлять, как одни и те же люди могут впадать в благоговение при мыслях и о Николае II, и о Сталине. Они, казалось бы, противоположности, но в действительности никакого противоречия нет. И царская Россия, и сталинский Союз были империями.

Когда подростки говорят, что они любят Сталина, то очевидно, что дело не в Сталине, о котором они ничего не знают. Они знают про усы и про "всех расстрелять". Сталин - это мем. К конкретной исторической личности он имеет очень мало отношения.

Точно так же и Николай II - мем и символ империи. Люди просто хотят империю.

Так все–таки хотят?

Безусловно. И глупо их в этом упрекать, мы были великой державой, которая десятилетиями наводила страх и ужас на соседей, и нас это вполне устраивало. Считалось необязательным, чтобы нас уважали, как уважают, к примеру, Японию.

Есть ли способ совместить жизнь в империи с полноценными гражданскими правами?

Да, такие империи бывают. Соединенные Штаты Америки - именно такая империя. Внутри страны она демократична и дает людям свободы, а снаружи ведет себя как империя. Мне кажется, и мы вполне могли бы быть такой империей. Мы хотели бы жить в стране, где человек свободен, а его права защищены.

Думаю, люди чувствуют себя очень незащищенными. И запрос на величие державы - это сублимация: вместо решения вопрос о личной незащищенности переносится на более высокий уровень. Меня, может, никто не уважает, зато мою страну уважают все. Я - муравей, но вместе, как термитник, мы можем сожрать кого угодно. 86% граждан готовы под этим подписаться. Именно поэтому им нравятся танковые парады на Красной площади и российский флаг над Севастополем. Они соотносят себя с этими танками и считают, что боятся лично их.

Думаю, что мы хотели бы жить в стране, где можно в случае необходимости найти управу на незаконные действия полиции, где с помощью выборов можно убрать хотя бы мэра, а то и президента. Хотя президент у нас - это скорее символ, чем человек, физическое лицо. Именно поэтому никто не спрашивает, с кем он крестит детей в прямом смысле этого слова. Его округлые заявления и цитаты нравятся нам именно потому, что он по большому счету тоже мем. В общем, американская цивилизационная модель могла бы быть нам близка. В том числе поэтому мы себя все время с ними сравниваем. Они - конкурирующий проект.

Мой опыт жизни в Европе говорит о том, что русским проще найти общий язык с американцами, чем с европейцами. У вас не было такого ощущения?

Я могу с этим согласиться. Американцы более разухабистые, так же, как мы. И они довольно душевные люди, в то время как европейцы достаточно зажаты и закомплексованы, это связано с их историей. У европейцев намного больше табуированных тем, в Америке это по большому счету только политкорректность. Не трогай черных и геев и говори все что угодно.

К тому же они, как и мы, - это плавильный котел, мультиэтническая история. У нас это происходит при доминировании русских. У них англосаксы, сформировав культуру и политическую систему, сейчас отступили на второй план. Поэтому нам с ними проще, к тому же они - тоже империя. Та самая либеральная империя, о которой рассуждал еще Сурков.

Мне непонятно, почему их модель не может работать у нас. Зачем нам это угнетение частной инициативы, одурманивание, подкармливание и запугивание - четыре кита, на которых у нас держится властная система. Может быть, разница именно в этом, в том, как люди оказались у власти. Люди, пришедшие к власти в США, - это меритократия. Даже если ты - ставленник Ротшильдов, ты должен себя доказать. А у нас у власти оказались очень случайные люди.

Один из главных в последнее время сюжетов на тему "власть и искусство" - битва авторов "Матильды" с депутатом Поклонской. Согласны ли вы с тем, что это ее частная инициатива, или за этим есть что–то еще?

Такие персонажи, как Поклонская, полезны для власти. Они обозначают консервативный тренд. Люди во власти - в основном прагматики. Не говоря уже о том, что они чекисты, подвергшиеся профессиональной деформации - "кругом враги", "людьми можно манипулировать", "на каждого можно найти компромат".

Здесь как в ток–шоу. Надо позвать одного взвешенного человека, восемь оголтелых империалистов, одного маргинального демократа, желательно еврея, и какого–нибудь карикатурного украинца или американца. Эти последние будут мальчиками для битья, оголтелые будут брызгать слюной, и условный "Соловьев" (продавший душу дьяволу, но исключительно талантливый демагог), как будто бы модерируя эту дискуссию, повернет чашу так, что голосование с убедительным перевесом выиграет единственный взвешенный человек. Так устроено управление общественным мнением. Поклонская в определенном смысле выступает в общенациональном ток–шоу. Есть некоторое количество спикеров - Чаплин, Поклонская, Железняк. Это ток–шоу задает общенациональную повестку дня.

В какой степени модерируется это ток–шоу, в какой степени оно управляемо?

Есть управление внутренней политики администрации президента России, оно занимается именно модерированием, работой с лидерами общественного мнения. Также там есть разного рода экспертные институты, разрабатывающие и предлагающие те или иные повестки.

Другое дело, что весь этот менеджмент сводится к ситуативному реагированию и к отвлечению внимания. По большому счету все это лишь гигантская дым–машина, которая не разрабатывает стратегию развития страны, а вырабатывает дымовую завесу. Стратегического мышления там ни у кого нет, есть только тактическое реагирование. Запад нам вот так, а мы им - вот так. Навальный вот это, а мы ему - вот это.

У этих людей нет проекта для страны. Они оказались во главе великой державы с очень драматической и кровавой историей. И они ощущают себя не на своем месте. Масштаб не соответствует роли. Эти люди, от Якунина до Медведева, - это люди из местного кооператива, которые вдруг встали во главе государства.

Вы начали наш разговор с того, что настоящее стало интересным. Вы бы предпочли, чтобы оно таким и осталось, чтобы было о чем писать, или все–таки лучше, чтобы стало немножко скучнее?

Мне как наблюдателю и писателю, конечно, очень интересно. Хотя, скажем, и 2000–е были интересными, будучи вместе с тем и сытными. Мы начинаем это понимать только теперь. Тогда у людей немножко кружилась голова, казалось, что каждый следующий день будет лучше предыдущего. Теперь есть противоположное ощущение - что каждый следующий день будет хуже. И все же меня как наблюдателя сегодняшняя Россия завораживает.

Выделите фрагмент с текстом ошибки и нажмите Ctrl+Enter

Глуховский был первым российским автором, кто выложил свою книгу в открытый доступ в сети. Он тогда писал свое первое «Метро» и давал его по кусочкам. Это было еще в 2002 году. Сегодня он один из самых успешных и - так бывает! - независимых писателей России.

даты

2002 - начало работы на канале «Евроньюс» в Лионе

2005 - вышла первая книга «Метро 2033»

2007 - сделал первый в мире телерепортаж с Северного полюса

2011 - стал папой девочки Эмилии

ЧМ - отличный фон для жесткой пенсионной реформы

- Дмитрий, что скажете о футбольном чемпионате? Вы болельщик?

Нет. Совершенно к футболу равнодушен. Из-за этого я, конечно, всегда ощущаю себя чуть-чуть неадекватным всей развернувшейся эйфории. К тому же у меня дед, например, сумасшедший просто до инфаркта болельщик-спартач. А другие родственницы, которым по 75 лет, с упоением смотрят баскетбольные матчи. Что вообще там смотреть?!

Но из всего, что я вижу, мне приятно, что Россия открыла себя миру. Правда, опыт показывает, что вот эти открытия происходят накануне каких-то сжатий и огораживаний, что потом это все вспоминается, как какой-то сон в летнюю ночь. Так было с Олимпиадой 80-го года, проходившей в начале нашего вторжения в Афганистан - и потом последовала международная изоляция. И сочинские Игры тоже казались интегрированием в глобальный мир дружелюбной и открытой России - и были ровно на пороге 2014 года с его Крымом, с Донбассом и с нашей новой изоляцией. И вот сейчас вроде все так хорошо, и все эти сумасшедшие мексиканцы, уругвайцы веселятся на улицах, и мы такие вдруг добрые оказались, а не зажатые и озлобленные, и менты наши никого не гоняют. И всех пустили без виз, включая, видимо, «шпионов МИ-6», - и ничего, нормально. То есть можно было просто разжать, так сказать, сфинктер, и ничего чудовищного не происходит. Но вот свойство извлекать уроки и проецировать их на будущее заставляет заподозрить, что щас-щас произойдет бяка. Вот мы закончим, отпразднуем, все разъедутся и после уже никогда сюда не попадут. Все это, может, в последний раз.

- А эта бяка уже заготовлена? Ведь присоединение Крыма готовилось сильно заранее.

С Крымом все было осуществлено блестяще с логистической точки зрения, включая купленных или запуганных местных политиков. Значит, был заблаговременный план. Донбасс - другое дело. Там бардак, и никто ничего не может. Ни присоединить, ни отсоединить. Какое-то брожение масс. Понятно, что у людей плана не было.

Ну а то, что планировали провести под соусом чемпионата, уже проходит - повышение НДС и пенсионного возраста. Это решение, думаю, было давным-давно принято. Просто людям замыливали мозги какими-то другими, заранее избыточными проектами, готовясь объявить настоящее жесткое решение именно сейчас. Понятно, что футбольные эмоции - это отличный фон для таких вещей.

Шендерович в очередной раз навлек на себя гнев, сказав, что если бы такой классный чемпионат проходил в более приличной стране, то радости было бы больше.

Очень хочется радоваться за Россию, конечно. Но после сочинских Игр нормальных поводов для радости не было. Потому что Крым - это радость победы Каина над Авелем. Грохнуть брата камнем по затылку и отобрать у него что-то - отличная победа, ага. Да еще выяснилось, что вся радость по поводу наших сочинских побед напрасна, потому что мы мухлевали, в чем я уверен.

Когда ты подразберешься в общественно-политическом устройстве Российской Федерации и поймешь, какой ментальностью обладают люди, находящиеся у руля, кто они по сути, по своему прошлому, - да, понимаешь, эти люди могли, оправдывая себя как угодно, пойти на любое жульничество в любых масштабах.

В советские-то времена партия и КГБ друг другу противостояли и конкурировали. А сейчас налицо всевластие спецслужб, которое в принципе всегда предвестник последних времен. Когда в Риме преторианцы - а это фактически спецслужбы - стали приходить к власти, это уже были последние, закатные времена для Рима. Люди, которые занимаются охраной, окапыванием, поиском угроз, люди профессионально подозрительные, - они не могут, не способны вести вперед страну.

- Но Путин и с молодежью общается, и про будущее говорит.

Политтехнологи пытаются изобрести образ будущего Путину, но не могут. Просто потому, что он не про это вообще. Он про защиту и консервацию, про нейтрализацию угроз. Вот с этим он прекрасно справляется. И политическое поле вокруг него зачищено донельзя. Олигархи все приструнены. Кто не приструнен, тот повесился, кто не повесился, тот в Швейцарии сидит, и зуб на зуб у него не попадает. Политики или сотрудничают, или застрелены, или ушли с поляны, поняв, что ловить нечего. И в принципе это даже не диктатура, это достаточно мягкий в сравнении с Пиночетом авторитарный режим. Нас даже розгами сечь не надо - мы сами стараемся себя потише вести.

Медведев вредительствует

- По недавнему опросу, 51% россиян надеются, что Путин и в 2024 будет президентом.

Ну слушайте, Путин - это же символическая фигура. Люди плохо информированы и обмануты телевидением. За все провалы и закручивание гаек отвечает Медведев - люди не понимают, что никакие решения, тем более связанные с жизненным уровнем и налогами, не могут быть приняты без вникания Путина в вопрос. Без его вето или одобрения. Он очень информированный человек. Но у него неправильные приоритеты, с моей точки зрения. Люди живут в мире мифа, не видя причинно-следственных связей. И вот это разделение на правильного царя и злоупотребляющих бояр - это наша извечная чудовищная наивность.

Вы, с кем ни поговорите, услышите: «Путин - красавчик». Я даже могу по своей семье судить. Дедушки и бабушки во всех бедах винят Медведева. Думают, что это он самостоятельно вредительствует.

Вся эта путинская история - это вечное упущение шанса. Хотя его решение с Крымом было продуманной многоходовкой - чтобы проскочить намечающийся экономический кризис и одновременно не пустить Украину в НАТО. Вкупе с телевизионным гноем, которым нас тут захлестнуло, все сработало. Мы проглотили падение рубля и уровня жизни в два раза, не разлюбив Путина и приучившись есть эрзац-сыр. Но! Взять Крым и потерять Украину навсегда - это был, конечно, чудовищный про... фиаско. Потому что мы типа хапнули Крым и забыли, а для них это огромная кровоточащая рана. Которая доставляет и боль, и страдания. Мы украинцев от себя оттолкнули, возможно, навсегда. Это тотальный идиотизм. Мы взяли бесполезный, ненужный кусок земли и потеряли братский народ, с которым нас связывает тысяча лет совместной истории. Не просто дружба, как с Венесуэлой, а взаимопроникновение на уровне семей, культур, быта, истории.

Какой русский не мечтал жениться на украинской девушке? И какой украинец не работал по молодости в России? И кто не ездил в Одессу, у того нет сердца. Это были вообще самые близкие нам люди. Все тёрки у нас были на уровне «москалей», «хохлов» и анекдотов про сало - невиннейшая история. И для чего это все?

С Ксенией Собчак мне все ясно

Вы как-то написали, что мы так и не стали европейцами по причине имперской гордыни и комплексов. Ну а если серьезно?

У нас история совсем другая. У европейцев гражданские революции и процесс кристаллизации гражданина, требующего к себе уважения, считающего, что у него есть права, произошли 200 лет назад. Разве что у немцев были потом коллективные помешательства. У нас же революция имеет другую этимологию. И вместо гражданского общества получилось новое крепостничество. Мы в очередной раз оказались в рабстве у привилегированного сословия. Это повторяется и повторяется. Только привилегированное сословие поменялось - к власти пришли уголовники и демагоги. А мы так и не стали гражданами.

Но все-таки люди, которым сейчас 20 и 30 лет, это не те 20-летние, что были в Советском Союзе. Так что это вопрос появления незатравленного поколения. Но у нас власть пытается задурить нынешнее поколение молодых. Всем людям, занимающимся молодежной политикой, гореть в аду!

- Вы смотрели фильм Собчак про Собчака?

Смотрел. Очень скучное кино. Там один хороший герой - это Путин. Он надежный и замечательный - вот почему он преемник, а не потому, что он понимал, что политика у нас устроена на играх спецслужб и криминала. С Ксенией Анатольевной теперь все окончательно ясно. Мы всё поняли, спасибо.

- Вы как-то Войновича попросили нарисовать утопию для России 2100 года. Он тогда отшутился. А вы сами можете?

Свободная, процветающая, со здоровым капитализмом и мерой социальной ответственности. Главная проблема - удержание в будущем такой гигантской страны, как Россия, от распада. Сейчас это решается с помощью ФСБ. У нас на каждого начальника есть дело. Пока ты наш человек, делай что хочешь, людей сбивай, с проститутками в сауну ходи, взятки бери. Но ты знаешь, что папочка копится. А вместо этого нам нужны федерализм, независимый суд и конкуренция органов власти. И самое главное, ее сменяемость. Принудительная смена власти через 4 или максимум 8 лет. В этом весь смысл по большому счету. А вся эта история «Если не Путин, то кто?» - так некоторые помнят, как Сталина быстро забыли и из мавзолея выкинули - не оправдал доверия. Так что было бы неплохо нам немножко поразвиваться, как обычной стране. Польша для нас могла бы быть неплохим примером.

Медведев даже пытался нас в какое-то другое место сводить посмотреть. Правда, больше говорил, чем делал, но риторика была получше - не было окопа, в котором полагалось сидеть. И ведь не случилось без Путина ни голода, ни саранчи. И настроение было получше. Но Димон нас кинул. Пришел Путин и все переделал по-своему, как в анекдоте про мужа и любовника. И вместо утопии, думаю, мы будем потихонечку тлеть и гнить.

- Но он же сказал, что будет экономический прорыв и все станет хорошо.

Не имеет значения, что сказал Путин. Имеет значение только то, что делает Путин, потому что его слова во всех случаях расходятся с его делами. Путин - человек, власть которого зиждется на дезориентации всех - и «партнеров», и населения РФ. Он очень часто говорит неправду. Пока он мистифицирует, он непредсказуем. Как только стал прозрачен - все, раскрылся для удара.

Для честности не нужен героизм

Так сложилось, что в нашей стране литературе придается большое значение. Вы, когда пишете, задумываетесь о художественной ценности или книга - это лишь потребительский товар?

Не-е-ет. Нельзя к книге как к товару. Для меня это единственный способ самореализации. Я в общем-то больше ничем другим не занимаюсь - книжки пишу и публицистикой немножко балуюсь. И если я начну размениваться и штамповать, перестану стараться превзойти себя вчерашнего, суммировать понятое - значит, я стану ерундой. Это же вопрос доказательства себе, чего ты стоишь. Поэтому я стараюсь писать каждый раз другую книгу. Скучно же повторяться.

Ну, мне повезло, я случайно открыл формулу успеха и в 27 лет уже имел большие тиражи и переводы.

- Какой будет ваша следующая книга?

Будут две очень разные. Одна - про искусственный интеллект. А вторая - такой магический реализм на русской почве. Все говорят: вот ты космополит, там жил и там жил, и папа с Арбата, из медицинской династии. Понятно, я был городским мальчиком, но при этом во мне, прямо в сердцевине, есть мощный русский компонент. Я в детстве много времени летом проводил в настоящем деревенском доме с колодцем, с сенями, с умывальником, с огурцами в парниках, с жуками и слизнями в капусте. Все каникулы там торчал. Там совсем другое отношение к жизни и смерти. В большом городе мы в полной изоляции от смерти. Не видим похоронных процессий. У нас покойников суетливо выносят из подъезда в застегнутых пакетиках. А там кладбище в городской черте, и гроб на ЗИЛе с опущенными красными бортами через весь город едет. Там твои умершие родственники как бы никуда не деваются. В снах тебе являются, бытовые советы дают, еще что-то. Из-за этого нет ощущения необратимости и финальности существования.

- Это будет прямо Маркес-Маркес?

Не знаю пока. Но Кортасар, Маркес и Борхес - это вот прямо мой трибьют.

- Вам через год будет сорок. Может, стратегию жизни пора менять?

Ужас, да. Но стратегия жизни у меня с самого начала была. Захват Вселенной. Через истории взять власть над умами. Власть в вульгарном смысле - над человеческими ресурсами и финансовыми потоками - меня не интересует совсем. Она людей портит, а я не хочу портиться, я в принципе себе нравлюсь и все так выстроил, чтобы ни от кого не зависеть.

Мне предлагали войти в Совет по правам человека при президенте, в Совет по культуре звали. Звали на встречи типа «Путин и писатели». И я никуда не ходил. Потому что, когда тебя пытаются прикормить, это всегда искушение и соблазн. Не то чтобы я был какой-то отчаянный оппозиционер, я не веду подрывную деятельность, но для меня очень важно сохранять свободу мышления и суждений. Когда ты начинаешь кормиться с чьей-то руки, ты уже не можешь ее куснуть. Что хорошо видно по разным писателям у нас. Это к вопросу о роли литературы в нашей жизни. Литература при тотальной пропаганде в больших СМИ остается последним пространством свободы, где возможна честная дискуссия на важные темы.

- Вы бы, кстати, могли быть хорошим политиком.

Не-не-не. Не могу и не хочу. Меня бы это переломало. Такого количества компромиссов я не вынесу. Или тебя убьют, реально сломают хребет, или ты сам сделаешь его погибче, переродишься во что-то другое. Зачем? Я считаю, что сохранять определенную честность суждений в наши времена не требует особого героизма. Когда все дико врут, а ты просто называешь черное черным, а белое белым - это кажется какой-то смелостью и оригинальностью. Хотя ничего невероятного ты не сделал.

Быть Навальным - это да, требует героизма. Я бы так не хотел. Мне всегда было интересно не столько детальное устройство власти, к которой я достаточно брезгливо отношусь, сколько перерождение человека из народа, попавшего во власть. Насилие, ложь, манипуляции - и человек через вседозволенность и безнаказанность разлагается. У меня несколько книг про это.

P. S. В самом конце интервью Глуховский спросил: «И что, у вас все это можно прямо в газете публиковать?» Ну вот, публикуем.

Материал вышел в издании «Собеседник» №26-2018 под заголовком «У нас к власти пришли уголовники и демагоги. А мы так и не стали гражданами».